Страницы Миллбурнского клуба, 5 - Страница 22

По-видимому, именно туда король решил нанести главный удар. Еще я успелподумать, что в этом бою от конницы не будет никакого толка – слишкомпересеченная местность: холмы, ручьи, болота. И прикинул, что тогда у нас естьшанс. Ведь мы обороняемся, и если сумеем удержать большую часть позиций… Здесья опять бросил взгляд наверх и понял, что надежды мои тщетны. Прусская пехотапродвинулась еще немного, и русских линий уже не было видно. Мы оказались втылу неприятеля. Так иногда случается – в самом кровопролитном сражении естьостровки спокойствия.

После битвы мы будем в плену. Но почему-тоя не почувствовал облегчения при мысли, что опять уцелел. «Зачем? – несколькораз повторил кто-то у меня в голове, – зачем?» Стряхнув с себя оцепенение, яснова принялся за раненых. Пруссаки куда-то исчезли – наверно, брали русскиепозиции там, на центральном холме. Но где же их резервы?

Вдруг с северной стороны показалсянебольшой конный отряд – несколько эскадронов, не больше. Сначала скакалиимперцы, за ними русские, с длинными пиками, перепачканные и, подобно добромудоктору Штокману, одетые бог знает во что. По сравнению с австрийцами их былонемного, и почему-то они располагались на флангах – наверно, из-за слабойездовой выучки. Не осознавая опасности, я бросился наперерез, скатился вканаву, выбрался из нее и оказался почти на пути разгоряченных всадников.«Скажите, майор, каково положение?» – запыхавшись, крикнул я первому жеофицеру, едва успев разглядеть его знаки различия.

– С утра нас атаковали кирасиры, –прокричал он, быстрым взглядом оценив мой рваный русский мундир и не успевудивиться моей немецкой речи, – но мы их отбили. Что на другой стороне, я незнаю. Нас послали выяснить обстановку. Где противник? – В ожидании моего ответаон на мгновение придержал возбужденно дышавшую лошадь.

– Пруссаки взяли Мюльберг в штыки, потомпрошли мимо лазарета и штурмуют центр наших позиций с того же направления. Утех и других большие потери. Резервов неприятеля я не видел, – на удивление,это звучало как настоящий боевой рапорт. Я даже вспомнил, как называетсякрайний холм, оказавшийся на правом фланге наших боевых порядков и принявшийпервый удар королевской армии. Майор отсалютовал мне саблей и бросился заэскадроном. Лошади с трудом шли по глинистой почве. «Вроде бы, это был русский,– подумал я. – Каков акцент, ничего не разобрать. И мы с ним говорилипо-немецки, и воюем тоже с немцами».

Опять канава, снова наверх, на этот разноги меня плохо слушались. Уже оказавшись неподалеку от лазарета, я заметил,что пухлый Алоизий отчаянно машет в мою сторону. Я попытался ускорить шаг исделал ему ответный знак. Вдруг он замер, присел на одно колено и начал падать.Театрально, даже по-клоунски, с распростертыми ко всему миру руками и свытаращившимися во все стороны розовыми внутренностями. Полшага – и жизньсхлынула с лица, сначала густо посеревшего и тут же выбеленного смертью.Выстрела я не слышал, но все равно инстинктивно обернулся. Неподалеку разорваласьшальная граната и меня отбросило в сторону. Санитары припали к земле. Отнеожиданности я чуть не задохнулся, но сумел устоять на ногах. Израсступающегося дыма показались королевские мундиры. Прусская пехотавозвращалась, не держа боевой порядок и нестройно паля во все стороны. Мнепоказалось, что я разглядел матовые, липкие штыки. Разгоряченные, черные отпороха солдаты шли прямо на госпиталь, глядя вбок и вниз. Я поискал глазамиофицера, но не увидел. Из канавы показались гренадерские треуголки. Лиц было неразобрать, а взглянуть в глаза – некому.

– Смирно! – неожиданно вырвалось у меня. –На месте шагом марш! – я выпятил грудь, стал во фрунт и отдал честь.

Треуголки неуверенно заколебались.

– Приказом Его Величества короля вселечебницы и лазареты враждующих сторон велено считать объектами военнойэкстерриториальности, подлежащими охране по законам Божеским и Человеческим, –я и не знал, что обучен таким немецким словам, сложившимся в моих губахчудовищной, но впечатляющей невнятицей. – Левое плечо вперед! Госпиталь обойти!– и жестом балаганного фигляра, не имеющим ничего общего с офицерскимартикулом, я указал куда-то в сторону.

Спасло меня то, что сверху и слева прянула ещеодна масса пруссаков – нет, они не бежали, но все-таки, понял я, отступали.Стоявшие передо мной в легкой растерянности гренадеры тут же нашли ответ нанеожиданную задачу – подчиниться ли странному приказу, отданному безоружнымчеловеком. Добавлю – человеком в русском мундире, но ссылавшимся на прусскогокороля, чьи распоряжения, даже самые безумные, эти люди привыкли исполнять неразмышляя. Нет, левое плечо вперед никто, конечно, не сделал, но парной потокчерной пехоты вдруг внес поправку в свой смертельный маршрут и проложил новоерусло – совсем рядом, но не по нам. Не по нашим телам.

Гренадеры шли мимо, а я все так жепо-дурацки стоял с вытянутой рукой, подобно деревянному дорожному указателю,которые встречаются на развилках грязных, изрытых лужами дорог на восточномкраю Европы. Наконец передо мной больше никого не было. Я повернулся и побрел клазарету. До него было не больше полусотни шагов. Подходя, я заметил, чтосанитары смотрят на меня немного странно. «Кажется, с ними неладно», – подумаля. Из толпы выбрался мой начальник, почему-то показавшийся мне необычно багровымс лица, одетый в одну нижнюю рубаху.

– Вы живы? – донеслось до меня, и сразу же,вдогонку: – Что вы им сказали?

«Кому?» – успел изумиться я, даже не оценивглупость первого вопроса, и с внезапной усталостью опустился на небольшой пенек.